Константин Бабкин:
«Для развития сельхозмашиностроения России нужна правильная экономическая политика»
В октябре в Москве состоится международная специализированная выставка сельхозтехники AGROSALON. Как и в предыдущие годы, на ней будет представлена обширная экспозиция отечественной техники, новых моделей и разработок. В преддверии важного аграрного события журнал «Аграрная политика» побеседовал с Константином Бабкиным, президентом ассоциации «Росспецмаш» (один из организаторов выставки). Мы задали эксперту вопросы о текущей ситуации на рынке техники, развитии экспорта, а также узнали мнение об эффективности господдержки отрасли сельхозмашиностроения.
Константин Бабкин
— Константин Анатольевич, в 2017 году российский рынок сельхозтехники вырос на 17%. Каковы прогнозы на текущий год и какие перспективы вы видите?
— Действительно, с 2014 года рынок сельхозтехники в России демонстрировал рост, но в этом году мы фиксируем падение в среднем на 25%. Это связано со снижением цен на зерно, также были проблемы с выделением льготных кредитов по линии Минсельхоза —практически всю первую половину 2018 года их не выдавали. Соответственно, крестьяне притормозили закупки техники, что немедленно ощутили на себе предприятия. Поэтому ситуация непростая, непредсказуемая, но в любом случае мы видим хорошие перспективы и будем продолжать работать. Ведь Россия по-прежнему отстает по уровню механизации сельского хозяйства от США и европейских стран, да и от некоторых развивающихся. У нас по-прежнему гигантский рынок. Темпы обновления парка техники выросли, но они не сравнялись с темпами выхода ее из строя.
— То есть, несмотря на текущую сложную ситуацию, вы прогнозируете положительную динамику в будущем?
— Конечно, мы уверены, что сельское хозяйство будет развиваться, потому что рынок по-прежнему не заполнен. Мы ежегодно импортируем продовольствия на $49 млрд. Есть рынок, есть земля. Нужно поднимать урожайность —сегодня в России средняя урожайность составляет 25 ц/га, а в Канаде со схожими климатическими условиями —35 ц/га. То есть в полтора раза больше! У нас есть технологии и люди, поэтому, так или иначе, потенциал будет реализован, и сельское хозяйство получит развитие. Вопрос только в том, как скоро это произойдет.
— Действительно, с 2014 года рынок сельхозтехники в России демонстрировал рост, но в этом году мы фиксируем падение в среднем на 25%. Это связано со снижением цен на зерно, также были проблемы с выделением льготных кредитов по линии Минсельхоза —практически всю первую половину 2018 года их не выдавали. Соответственно, крестьяне притормозили закупки техники, что немедленно ощутили на себе предприятия. Поэтому ситуация непростая, непредсказуемая, но в любом случае мы видим хорошие перспективы и будем продолжать работать. Ведь Россия по-прежнему отстает по уровню механизации сельского хозяйства от США и европейских стран, да и от некоторых развивающихся. У нас по-прежнему гигантский рынок. Темпы обновления парка техники выросли, но они не сравнялись с темпами выхода ее из строя.
— То есть, несмотря на текущую сложную ситуацию, вы прогнозируете положительную динамику в будущем?
— Конечно, мы уверены, что сельское хозяйство будет развиваться, потому что рынок по-прежнему не заполнен. Мы ежегодно импортируем продовольствия на $49 млрд. Есть рынок, есть земля. Нужно поднимать урожайность —сегодня в России средняя урожайность составляет 25 ц/га, а в Канаде со схожими климатическими условиями —35 ц/га. То есть в полтора раза больше! У нас есть технологии и люди, поэтому, так или иначе, потенциал будет реализован, и сельское хозяйство получит развитие. Вопрос только в том, как скоро это произойдет.
— Какие сегменты отечественного машиностроения сегодня, по вашей оценке, недостаточно закрыты? В каких направлениях нужно усилить работу по импортозамещению?
— Сегодня в России производством сельхозмашин занимаются порядка 70 предприятий, которые ежегодно поставляют на рынок новые модели техники —в 2017 году их было выпущено 150. Безусловно, движение в отрасли есть. Если смотреть по сегментам, то все по-разному. Если в крупных тракторах и комбайнах мы показываем хорошие успехи, занимаем около 80% своего рынка, поставляем нашу продукцию в десятки стран мира, то в сегментах малых тракторов, машин для садоводства, овощеводства, животноводства импортная техника доминирует по разным позициям процентов на 80. Поэтому нам еще много над чем нужно работать, подтягивать наш технический уровень, налаживать обслуживание, выводить новые модели.
— Не так давно вы говорили, что России нужен свой трактор классической компоновки. В какой перспективе теоретически рынок мог бы увидеть такую машину?
— Из чего состоит трактор? Это двигатель, коробка передач, кабина и т. д. Для разработки КПП потребуется как минимум три года, 4–5 лет занимает отработка различных узлов трактора, двигателя, трансмиссии. То есть в такой период можно вывести эту машину на рынок. Другое дело в том, что эта работа пока полноценно не началась, так как мы зависим от условий, которые нам создают. Если рынок в этом году упал на 25%, это означает, что заводы работают с низкой рентабельностью и потратили средства не на инвестиции, а на оптимизацию производства. Иными словами, сейчас инвестиционная активность замедляется. Тем более если учесть последние новости про повышение налогов и пенсионного возраста, рост цен на бензин — это тоже не идет на пользу развития индустрии. Таким образом, существуют отрицательные моменты, которые отдаляют начало работ по освоению производства нового трактора и по другим проектам. Нет сомнений в том, что Россия может производить весь спектр сельхозтехники для себя и на экспорт, но для этого нужна одна-единственная вещь. Правильная экономическая политика, нацеленная на развитие производства.
— Сегодня в России производством сельхозмашин занимаются порядка 70 предприятий, которые ежегодно поставляют на рынок новые модели техники —в 2017 году их было выпущено 150. Безусловно, движение в отрасли есть. Если смотреть по сегментам, то все по-разному. Если в крупных тракторах и комбайнах мы показываем хорошие успехи, занимаем около 80% своего рынка, поставляем нашу продукцию в десятки стран мира, то в сегментах малых тракторов, машин для садоводства, овощеводства, животноводства импортная техника доминирует по разным позициям процентов на 80. Поэтому нам еще много над чем нужно работать, подтягивать наш технический уровень, налаживать обслуживание, выводить новые модели.
— Не так давно вы говорили, что России нужен свой трактор классической компоновки. В какой перспективе теоретически рынок мог бы увидеть такую машину?
— Из чего состоит трактор? Это двигатель, коробка передач, кабина и т. д. Для разработки КПП потребуется как минимум три года, 4–5 лет занимает отработка различных узлов трактора, двигателя, трансмиссии. То есть в такой период можно вывести эту машину на рынок. Другое дело в том, что эта работа пока полноценно не началась, так как мы зависим от условий, которые нам создают. Если рынок в этом году упал на 25%, это означает, что заводы работают с низкой рентабельностью и потратили средства не на инвестиции, а на оптимизацию производства. Иными словами, сейчас инвестиционная активность замедляется. Тем более если учесть последние новости про повышение налогов и пенсионного возраста, рост цен на бензин — это тоже не идет на пользу развития индустрии. Таким образом, существуют отрицательные моменты, которые отдаляют начало работ по освоению производства нового трактора и по другим проектам. Нет сомнений в том, что Россия может производить весь спектр сельхозтехники для себя и на экспорт, но для этого нужна одна-единственная вещь. Правильная экономическая политика, нацеленная на развитие производства.
Госдума обратилась к Правительству России с предложением выделить в 2019–2021 гг. на финансирование программы № 1432 15 млрд рублей ежегодно. Это хорошая цифра. Но при этом появились высказывания со стороны представителей Минсельхоза РФ о необходимости переформатировать субсидирование и распространить его в том числе на иностранную технику. На мой взгляд, это странный подход, который радикально противоречит заявлениям президента. Таким образом, мы по-прежнему находимся в состоянии неопределённости, нестабильности
Константин
Бабкин
Бабкин
— На каких принципах должна основываться правильная экономическая политика, о которой вы сказали?
— Я возглавляю совет по конкурентоспособности и промышленному развитию в Торгово-промышленной палате России, и год назад мы представили принципы стратегии экономического развития нашей страны. По сути, в них нет ничего сложного. Если мы хотим добиться реального развития производства и сделать его выгодным, нужно всего лишь поменять три вектора. Первый: сделать налоговую политику стимулирующей, а не фискальной, нацеленной на получение денег. Это означает возврат инвестльгот, изменение налогообложения в энергетическом секторе, которое приведет к снижению цен на топливо и энергоресурсы. Повышение экспортных пошлин на сырую нефть и газ для стимулирования переработки здесь, в России. Ну и в целом снижение вообще всех налогов, включая НДС, с целью создания условий для инвестиций.
Второй вектор —это мягкая денежная кредитная политика, то есть дешевые доступные кредиты. Ключевая ставка ЦБ РФ сегодня должна составлять не 7,25%, а 0,7%. Некоторые считают, что стоит ее вообще обнулить. В любом случае ключевую ставку необходимо снизить раз в 10, чтобы кредит в России стоил дешево.
И третий вектор —это протекционизм, защита своего рынка, борьба за внешние рынки, поддержка экспорта. Мы много лет стремились в ВТО, открыли свой рынок, «подсели» на импортное продовольствие и подавили своих производителей. Пришло время их защищать, и для этого нужно менять внешнюю торговую политику.
Если мы будем придерживаться этих трех векторов, дадим нашим производителям рынок, дешевые ресурсы, возможность брать дешевые кредиты, снизим для них налоги —этого будет достаточно для того, чтобы начался бурный экономический рост. Конечно, нам потребуется сделать еще массу вещей, например, перестать издеваться над системой образования, Академией наук, заботиться о связях науки с реальным производством. Но если мы начнем с трех вещей, которые я назвал, у нас все получится.
— Я возглавляю совет по конкурентоспособности и промышленному развитию в Торгово-промышленной палате России, и год назад мы представили принципы стратегии экономического развития нашей страны. По сути, в них нет ничего сложного. Если мы хотим добиться реального развития производства и сделать его выгодным, нужно всего лишь поменять три вектора. Первый: сделать налоговую политику стимулирующей, а не фискальной, нацеленной на получение денег. Это означает возврат инвестльгот, изменение налогообложения в энергетическом секторе, которое приведет к снижению цен на топливо и энергоресурсы. Повышение экспортных пошлин на сырую нефть и газ для стимулирования переработки здесь, в России. Ну и в целом снижение вообще всех налогов, включая НДС, с целью создания условий для инвестиций.
Второй вектор —это мягкая денежная кредитная политика, то есть дешевые доступные кредиты. Ключевая ставка ЦБ РФ сегодня должна составлять не 7,25%, а 0,7%. Некоторые считают, что стоит ее вообще обнулить. В любом случае ключевую ставку необходимо снизить раз в 10, чтобы кредит в России стоил дешево.
И третий вектор —это протекционизм, защита своего рынка, борьба за внешние рынки, поддержка экспорта. Мы много лет стремились в ВТО, открыли свой рынок, «подсели» на импортное продовольствие и подавили своих производителей. Пришло время их защищать, и для этого нужно менять внешнюю торговую политику.
Если мы будем придерживаться этих трех векторов, дадим нашим производителям рынок, дешевые ресурсы, возможность брать дешевые кредиты, снизим для них налоги —этого будет достаточно для того, чтобы начался бурный экономический рост. Конечно, нам потребуется сделать еще массу вещей, например, перестать издеваться над системой образования, Академией наук, заботиться о связях науки с реальным производством. Но если мы начнем с трех вещей, которые я назвал, у нас все получится.
— Насколько сегодня конкурентоспособны наши машины на международных рынках и как вы оцениваете успехи в экспортном направлении?
— Среди позитивных моментов хочу отменить появление Российского экспортного центра, который начал выдавать экспортные кредиты, помогает нашим производителям участвовать в выставках за рубежом. Это первые шаги, пусть робкие и несистемные, но даже их появление привело к тому, что экспорт начал расти. На фоне падения рынка сельхозмашин в России мы нарастили экспорт на 55%. Это показывает, что наши машины конкурентоспособны. Сегодня российские комбайны и тракторы поставляются в 40 стан мира. В этом году мы вышли на рынок Зимбабве и ЮАР. На рынке стран Европы мы уже давно не являемся экзотикой, а занимаем серьезную долю. Например, в Польше мы удерживаем 30% рынка комбайнов, в Литве —около 50%, в Румынии —25%. Есть повторяющиеся из года в год поставки в Китай, Германию. Потенциал у нашей техники хороший и он начинает реализовываться. Но если бы в России были дешевые деньги, льготные кредиты, то успехи были более значительными.
— Константин Анатольевич, с 2013 года у нас действует программа субсидирования производителей сельхозтехники по постановлению № 1432. Насколько она эффективна, на ваш взгляд?
— Безусловно, это эффективная мера поддержки, но проблема в том, что средства на нее выделяются в недостаточном количестве и нестабильно. Производителям техники сложно прогнозировать, какая поддержка будет на следующий год. Госдума обратилась к Правительству России с предложением выделить в 2019–2021 гг. на работу программы 15 млрд рублей ежегодно. Это хорошая цифра. Но при этом появились высказывания со стороны представителей Минсельхоза РФ о необходимости переформатировать субсидирование и распространить его в том числе на иностранную технику. На мой взгляд, это странный подход, который радикально противоречит заявлениям президента. Таким образом, мы по-прежнему находимся в состоянии неопределённости, нестабильности. Конечно, предприятия будут работать, но непонятно, готовиться ли в следующем году наращивать производство или же сокращать.
Людмила Усольцева
— Среди позитивных моментов хочу отменить появление Российского экспортного центра, который начал выдавать экспортные кредиты, помогает нашим производителям участвовать в выставках за рубежом. Это первые шаги, пусть робкие и несистемные, но даже их появление привело к тому, что экспорт начал расти. На фоне падения рынка сельхозмашин в России мы нарастили экспорт на 55%. Это показывает, что наши машины конкурентоспособны. Сегодня российские комбайны и тракторы поставляются в 40 стан мира. В этом году мы вышли на рынок Зимбабве и ЮАР. На рынке стран Европы мы уже давно не являемся экзотикой, а занимаем серьезную долю. Например, в Польше мы удерживаем 30% рынка комбайнов, в Литве —около 50%, в Румынии —25%. Есть повторяющиеся из года в год поставки в Китай, Германию. Потенциал у нашей техники хороший и он начинает реализовываться. Но если бы в России были дешевые деньги, льготные кредиты, то успехи были более значительными.
— Константин Анатольевич, с 2013 года у нас действует программа субсидирования производителей сельхозтехники по постановлению № 1432. Насколько она эффективна, на ваш взгляд?
— Безусловно, это эффективная мера поддержки, но проблема в том, что средства на нее выделяются в недостаточном количестве и нестабильно. Производителям техники сложно прогнозировать, какая поддержка будет на следующий год. Госдума обратилась к Правительству России с предложением выделить в 2019–2021 гг. на работу программы 15 млрд рублей ежегодно. Это хорошая цифра. Но при этом появились высказывания со стороны представителей Минсельхоза РФ о необходимости переформатировать субсидирование и распространить его в том числе на иностранную технику. На мой взгляд, это странный подход, который радикально противоречит заявлениям президента. Таким образом, мы по-прежнему находимся в состоянии неопределённости, нестабильности. Конечно, предприятия будут работать, но непонятно, готовиться ли в следующем году наращивать производство или же сокращать.
Людмила Усольцева
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ >>
